Встреча Наставника-профессионала
Встреча Наставника-профессионала
Подражание уже известным решениямПодражание уже известным решениям - самая распространённая стратегия креатива
X
Необходимость точных замечаний педагога ученику по Г.М. Когану
«Подражание мастеру, попытка максимально приблизиться к его манере, скопировать (да, да, скопировать!) сделанное им - исконный метод, необходимый этап воспитания всякого художника.
Все они прошли через это - достаточно напомнить хотя бы великих живописцев эпохи Возрождения. И, как показывает пример последних, обстоятельство это нисколько не повредило их индивидуальности, наоборот - только отточило её. Ибо, вопреки распространённому мнению, хорошо скопировать что бы то ни было не легко, а необычайно трудно. Позволю себе в связи с этим напомнить уже приводившийся мною в другом месте рассказ художника Бродского об испытании, которому подвергал молодых живописцев профессор Иорини (Луиджи Иорини – итальянский живописец, одно время работавший в Одессе – Прим. И.Л. Викентьева):
«Каждого поступавшего в его класс ученика Иорини заставлял делать контурный рисунок куриного яйца, требуя абсолютно верного изображения. Заметив в рисунке какую-нибудь неточность, он перечеркивал его и заставлял делать новый. Над этой задачей многие просиживали по месяцу».
Если так трудно оказалось точно скопировать контур куриного яйца, то насколько же труднее скопировать большого мастера! Чтобы добиться этого, требуется огромный труд, настоящее виртуозное мастерство. По рассказу Есиповой, Лещетицкий однажды несколько часов подряд добивался, чтобы ученик правильно воспроизвел звучание одной ноты (басового а в начале вариаций Падеревского). Нетрудно понять, как оттачивает слух ученика подобная работа и как это, следовательно, способствует росту его мастерства. «Я исправно скопировал то, что мне предложила Елена Фабиановна, - вспоминает о своих занятиях с Е.Ф. Гнесиной известный дирижер Е. Акулов, - и точно так, как она показывала, сыграл на вечере, но в результате этой работы моя фантазия сделала огромный скачок, после которого я уже сам заметно стал проявлять исполнительскую инициативу».
«Натаскивание» же начинается не тогда, когда ученик учится копировать, а когда от него требуют только этого, не допускают иного исполнения данного места. Ты должен уметь сыграть так, - говорил Антон Рубинштейн Гофману, - если же после этого ты захочешь сыграть иначе - пожалуйста.
В этих мудрых словах заключена одинаково убедительная отповедь как сторонникам «натаскивания», так и противникам подражания.
Что же касается роли слова в музыкально-исполнительской педагогике, то я не считаю уместным загромождать урок по специальности пространными рассуждениями об искусстве, музыке, технике или о чем бы то ни было другом. Такие рассуждения могут быть очень интересны и полезны для учеников, но тогда их лучше выделить из рамок урока, посвятив им специальные лекции или беседы.
На уроке же лучше говорить кратко, образно и конкретно. При этом замечаний должно быть не слишком много. Иные педагоги считают себя обязанными указать ученику на все решительно допущенные им погрешности, боятся упустить из виду, оставить незамеченным любой малейший его промах.
Грешил этим в начале своей деятельности и автор этих строк. В другом месте я уже рассказывал о том, как корил меня - молодого педагога - за эту педагогическую ошибку мой учитель В.В. Пухальский. «У бедных учеников, - говорил он, - голова идёт кругом от той массы замечаний, которую Вы на них обрушиваете. Ни запомнить их за один раз, ни тем более связать в единое целое ученик не сможет. Ваши указания правильны и интересны, но играть после них Ваши ученики станут не лучше, а хуже. Потому что до сих пор у них была хоть какая-то, пусть несовершенная картина, которую надо было осторожно, бережно подправлять, а теперь они вместо этой картины, вместо исполнения произведения будут выделывать сотню разрозненных мелких заданий - тут crescendo, там diminuendo, здесь акцент и т.д.».
Из множества напрашивающихся замечаний нужно умело выбрать важнейшие, узловые, внимательное продумывание которых способно навести мыслящего ученика на дальнейшие самостоятельные выводы, «подсказать» ему, какие ещё он делает - сознательно не отмеченные педагогом - ошибки. Этого достаточно для начала; остальное лучше отложить до следующих уроков.
В «словесной» части уроков очень важен тон, которым делаются замечания. В прежнее время многие педагоги обращались с учениками непозволительно грубо, издевались над их ошибками, оскорбляли их, кричали на них. «По фортепиано, - вспоминает Наталья Сац, - меня перевели к выдающемуся профессору Василию Николаевичу Аргамакову... От фальшивой ноты он кричал, как кричат у зубного доктора, когда бормашина попала на открытый нерв, а когда я вместо указанных им пальцев четвёртого и пятого, думая, что он не заметит, играла трель вторым и третьим, мне попадало свёрнутыми в трубку нотами по шее».
К сожалению, рецидивы подобного поведения встречаются изредка и сейчас. Между тем это не только недопустимо само по себе, но и неразумно в чисто профессиональном отношении, ибо мешает педагогу добиться от ученика желаемого результата. Один из известнейших наших пианистов рассказывал автору этих строк о том, как он в детстве занимался у некоего небезызвестного педагога. Мальчик играл, а педагог стоял в отдалении, у окна, и слушал. Вдруг, в какой-то момент из-за плеча мальчика неожиданно высовывалась голова педагога и раздавался злобный вопль: «А си-бемоль кто возьмёт?» Мальчика охватывал ужас; с испугу он терял всякое соображение и только мечтал как-нибудь доиграть до конца и поскорее унести ноги из этого страшного места. Понятно, как мало проку было от таких занятий, от правильных, по существу, замечаний подобного педагога.
Берясь учить, вступая на стезю преподавательской деятельности, педагог лишает себя права распускаться, давать волю своим нервам. Он обязан быть терпеливым по отношению к любым ошибкам и непонятливости тех, кто пришёл к нему за помощью, пришёл учиться, обязан спокойно и благожелательно помочь им в трудном деле овладения исполнительским мастерством».
Коган Г.М., О работе музыканта-педагога / Избранные статьи, Выпуск 3, М., «Советский композитор», 1985 г., с. 100-103.