Россия (СССР)
Российский актёр, театральный режиссёр и педагог, разработавший свою систему подготовки актёров-виртуозов - «биомеханику».
«Мейерхольда звали Карл Казимир Теодор. Он был родом из обрусевшей семьи онемеченных евреев-лютеран. В сознательном возрасте Мейерхольд принял православие и имя Всеволод, в честь обожаемого писателя Всеволода Гаршина. Мейерхольд был в числе основателей Московского Художественного театра и в спектакле «Чайка» 1898 года играл главную роль, Константина Треплёва. За актёрское мастерство, учась у Немировича-Данченко, он получил пять с плюсом. Далее Мейерхольд начал самостоятельную режиссёрскую жизнь, общаясь с лучшими людьми своего времени – с Чеховым, Блоком, Комиссаржевской.
Наконец, дирекция Императорских театров, заинтересованная громкой славой искателя, пригласила его на работу. Для режиссёра это был предел возможного. Мейерхольд ставил роскошные спектакли в Мариинском и Александрийском театрах, тратя невозбранно колоссальные суммы.
Я уж о художественной стороне не говорю – десятки томов про это написано ещё при жизни режиссёра. Мне совершенно безразлично, кем был Мейерхольд по крови – хоть еврей, хоть эфиоп, – он был гений театра.
Но позвольте заметить, что ни прямого, ни даже косвенного отношения к еврейской культуре он не имел.
И что такого Мейерхольду дала Советская власть – ему, режиссёру заката империи! – ободранный театрик, пытки в подвале НКВД и пулю в конце поруганной жизни? В любой вменяемой стране он получил бы долю послаще».
Москвина Т.В., Питание по крови / Люблю и ненавижу, СПб, «Амфора», 2005 г., с. 294-295.
«В прессе, как очевидно, с высочайшего позволения, стали писать о народности искусства МХАТа и его корифеев. Появилась поразительная статья с вчера ещё неслыханным заголовком «МХАТ - национальный русский театр», которую опубликовал Вс. В. Иванов. Этот известный писатель полемизировал с теми, кто «до последнего времени... «стыдился» говорить о национальном характере спектакля, как и вообще о национальной форме в русском искусстве». Разные оценки, да и сами судьбы МХАТа и ТИМа, в известной мере плод исторической случайности, следствие личных пристрастий стоящего во главе государства диктатора. Приди тогда к власти
Л.Д. Троцкий, а его фаворитом был Мейерхольд («неистовый Всеволод», как поощрительно нарёк его Лев Давидович), и скорее всего ТИМ оказался бы провозглашённым вершиной театрального искусства, а Художественный театр подвергся разгрому, и Станиславскому вряд ли бы дали помереть в своей постели. Сталин же покровительствовал МХАТу...».
Любомудров М.Н., Противостояние. Театр, век XX: традиции – авангард, М., «Молодая гвардия», 1991 г., с. 145.
В середине 30-х годов XX века в советской прессе его начали обвинять за формализм. В 1939 году был арестован органами НКВД, в 1940 году - расстрелян. Вскоре, при загадочных обстоятельствах, была убита и его жена – Зинаида Райх.
К.С. Станиславский всю жизнь упорно строил свою «… систему на запоминании внутренних движений души и эмоций образа и создании под их влиянием внешних характерных черт. Мейерхольд, как мы знаем, шёл противоположным путём.
Станиславский, тщетно просидевший на своих идеях почти до самой смерти, в конце-концов, пришёл, под влиянием идей биомеханики, к своему «методу физических действий». Он понял, что область человеческой психики, души, чувств весьма трудно поддаётся контролю и запоминанию: «В области физических действий мы более «у себя дома», чем в области неуловимых чувств. Мы там лучше ориентируемся, мы там находчивее, уверенней, чем в области трудно уловимых и фиксируемых внутренних элементов».
С другой стороны, и Мейерхольд вынужден был отказаться от идеи возбуждения тончайших эмоций при помощи физических упражнений. И тот, и другой шли от неверных предпосылок: Станиславский, имея в труппе несколько гениальных актеров, захотел при помощи своей системы превратить середняков, по крайней мере, в выдающихся; Мейерхольд же, имея в театре середняков и просто мало одарённых, думал при помощи биомеханики быстро и эффективно подтянуть их до уровня высокочувствительных и натренированных «механических кукол», которыми он бы управлял в своих опусах. Ни тот, ни другой не создали своими системами великих актеров. И тот, и другой добились, в лучшем случае, воспитания крепких середняков. Великие не нуждались вообще ни в какой системе. У каждого из них существовала своя система, не пригодная к «общеупотреблению», как все гениальное. Истину выразил Л. Свердлин, преподававший биомеханику в театре имени Вахтангова:
«Многое зависит от индивидуальности актера. Одному помогают физические моменты, другому - психологические. Нашу систему часто противопоставляют мхатовской. Это неверно. В психологии Джеймса говорится, что, хорошо улыбнувшись, человек может и внутренне развеселиться... Можно начинать работу над ролью с психологических моментов, которые подскажут нужное физическое положение. Можно с физических... которые помогут найти верную внутреннюю жизнь».
Прав был Мейерхольд, сказав однажды, что они строят один и тот же туннель только с разных сторон. Перед самой смертью Станиславский записал: «Я ему систему, а он мне биомеханику».
Арье Элкана, Карл-Казимир-Теодор-Всеволод Мейерхольд: исследование жизни и творчества, М., 2006 г., с. 459-460.
«И Маяковский и Мейерхольд одинаково не терпели всяческое кликушество и шаманство в искусстве. Они оба редко употребляли слово «творчество», предпочитая ему более скромные заменители: «ремесло», «работа», «мастерство». Впрочем, Мейерхольд и это последнее слово считал слишком громким. Он запретил в техникуме при своём театре название учебного предмета «мастерство актёра», считая, что на звание «мастер» имеют право несколько человек в стране, а когда многочисленные имяреки учат «мастерству», то это является хлестаковством. Суть вопроса тут, конечно, была не в семантике, а в философии искусства. «Я знаю, что Венера - дело рук, ремесленник - я знаю ремесло» - под этими скромно-горделивыми строками Цветаевой, вероятно, охотно подписались бы и Маяковский и Мейерхольд, сознательно и активно боровшиеся с живучим обывательским представлением об искусстве как священнодействии и таинстве».
Гладков А.К., Мейерхольд в 2-х томах, Том 2, М., «Союз театральных деятелей РСФСР», 1990 г., с. 183.
На дверях служебного кабинета В.Э. Мейерхольда была табличка: «Мастер». «Это звание он считал наиболее почётным. Короткое слово «мастер» звучало у него весомо, вместительно. Тут и насмешливый вызов сторонникам стихийной интуиции, упователям на вдохновение, якобы снисходящее на художника свыше (сиди и жди, когда снизойдет...). Тут и пафос, отточенного профессионального умения, гордость рабочего человека, которого слушаются инструменты и материал».
Товстоногов Г.А., Зеркало сцены, Книга 2, Л., «Искусство», 1980 г., с. 33-34.
«Гений - не что иное, как редчайший и крупнейший представитель породы обыкновенных, рядовых людей времени, её бессмертное выражение. Гений ближе этому обыкновенному человеку, чем к разновидностям людей необыкновенных, составляющих толпу окололитературной богемы. Гений - это количественный пол качественно однородного человечества. Дистанция между гением и обыкновенным человеком воображаема, вернее, её нет. Но в эту воображаемую и не существующую дистанцию набивается много «интересных» людей, выдумавших длинные волосы, скрипки и бархатные куртки. Они-то (если допустить, что они исторически существуют) и есть явление посредственности. Если гений кому и противостоит, то не толпе, а этой среде, так часто являющейся его непрошеной свитой. Нет обыкновенного человека, который в зачатке не был бы гениален...».
Мейерхольд В.Э., Встречи с Пастернаком, цитируется по книге: Гладков А.К., Мейерхольд в 2-х томах, Том 2, М., «Союз театральных деятелей РСФСР», 1990 г., с. 371.
Учитель: К.С. Станиславский.
Регистрация на конференц
Страница конференции во ВКонтакте: 
