Многократная проверка данных для принятия стратегических решений в Генеральном штабе

«Чёткость ведения карт была, можно сказать, идеальной. В управлении применялись единые условные цвета и знаки для определенного времени и любого вида боевых действий. Неукоснительное исполнение этого однажды установленного порядка и длительная практика позволяли легко читать обстановку с карты любого направления без пояснений. В высшей мере добросовестное отношение офицеров и генералов ко всем «мелочам» службы избавляло нас от многих непроизводительных потерь времени, и главное - ограждало от ошибок. Никакое, кажется, наставление не смогло бы предусмотреть наших генштабовских тонкостей.

Примерно в 9.00 к начальнику Оперативного управления приходил генерал-лейтенант Онянов с обобщенными данными о противнике. В это же время из ВОСО приносили график перевозок; по нему нетрудно было проследить, что на какой фронт подаётся и где в данный момент находится. Затем просматривались справки о состоянии резервов и начиналось редактирование утреннего боевого донесения.

В 10 часов донесение подписывалось, и начальник Оперативного управления был готов к докладу Верховному Главнокомандующему. На двух больших ярко освещённых наклонных столах раскладывались двухсоттысячные карты по каждому фронту и одна сводная миллионного масштаба, отображавшая положение на всех фронтах сразу. Тут же, что называется под рукой, находились три справки: о состоянии резервов всех видов, график перевозок и книга боевого состава действующей армии до полка с фамилиями командующих и командиров до дивизии включительно. Все остальные данные имелись на картах.

Оперативное управление было связано с Верховным Главнокомандующим особым прямым телефоном. Когда-то такого телефона не было, и Сталин звонил по общему. Но случилось так, что однажды он не получил немедленного ответа - номер оказался занятым. Через несколько минут начальник управления выслушал соответствующее внушение и получил приказание: «Сказать кому следует, чтобы поставили особый телефон». Так у нас появился ещё один аппарат со шнуром почти в 10 метров длиной; это было очень удобно при докладах обстановки по картам. Между 10 и 11 часами, редко чуть позже, Верховный сам звонил к нам. Иногда здоровался, а чаще прямо спрашивал:
- Что нового?
Начальник Оперативного управления докладывал обстановку, переходя от стола к столу с телефонной трубкой у уха. Во всех случаях доклад начинался с фронта, где боевые действия носили наиболее напряжённый характер, и, как правило, с самого острого участка. Обстановка излагалась последовательно, за каждый фронт в отдельности в произвольной форме. Если нашим войскам сопутствовали успехи, доклад обычно не прерывался. По телефону были слышны лишь редкое покашливание да чмоканье губами, характерное для курильщика, сосущего трубку.

Пропускать в докладе какую-либо армию, если даже в её полосе за ночь не произошло ничего важного, Сталин не позволял. Он тотчас же перебивал докладчика вопросом:
- А у Казакова что?
Иногда в ходе доклада Верховный Главнокомандующий давал какое-то указание для передачи на фронт. Оно повторялось вслух, и один из заместителей начальника управления тут же записывал всё дословно, а затем оформлял в виде распоряжения или директивы.

Около полудня начальник Оперативного управления шёл к начальнику Генерального штаба. В кабинете последнего имелся такой же, как у нас, комплект карт, и к этому времени на них была нанесена самая полная и новейшая обстановка. Оставалось только сообщить, как прошёл доклад Верховному, какие от него получены указания и представить на подпись подготовленные распоряжения войскам.

Такой несколько необычный порядок докладов - сначала Верховному Главнокомандующему, а затем уже начальнику Генерального штаба - был определён лично Сталиным. Делалось так, потому что по распорядку нашей работы в 10-11 часов начальник Генштаба ещё отдыхал. После утреннего доклада Оперативного управления он принимал начальников других управлений, начальников родов войск и служб, разговаривал по телефону с командующими фронтами, читал донесения представителей Ставки.

Важнейшей частью работы начальника Генерального штаба являлся анализ обстановки на фронтах. Обычно в процессе этого рождались оперативные предположения, которые затем обосновывались тщательными расчётами и вносились на рассмотрение Ставки. Когда в Москву приезжали командующие фронтами, начальник Генерального штаба принимал их обязательно в присутствии начальника Оперативного управления и представителя соответствующего направления. Мы вместе рассматривали все предложения фронтового командования и готовили по ним заключения. Если командующий соглашался с нами, его исправленные предложения вносились в Ставку совместно. Если единства мнений не было, то Ставке докладывались расхождения.

Расхождения возникали обычно не по замыслу операции или порядку её проведения, а по составу войск и их обеспечению. Понятно, что каждый командующий стремился получить побольше резервов Ставки, иметь в достатке танки, артиллерию, боеприпасы. Мы никогда никому из них не говорили, чем конкретно располагает Ставка, но командующие и помимо нас, одним им известными путями, узнавали об этом. У Генштаба они требовали, в Ставке просили. Надо прямо сказать, что те фронты, на которых находились представители Ставки, обеспечивались обычно лучше. Во-первых, потому, что Ставка посылала своих представителей на наиболее важные направления. А во-вторых, по той причине, что каждый представитель Ставки сам имел власть, особенно маршал Г.К. Жуков. В иных случаях он ставил Генштаб в очень трудное положение: и дать нельзя, и попробуй откажи первому заместителю Верховного Главнокомандующего...

К 15 часам в Оперативном управлении заканчивалась обработка данных за первую половину дня. Они докладывались начальнику Генерального штаба моим заместителем генерал-лейтенантом А. А. Грызловым. Сам я в это время отдыхал. Часто вместе с Грызловым шёл и начальник того направления, где в данный момент обстановка была особенно острой. Начальник Генштаба сам расспрашивал его, затем уточнял все по ВЧ и около 16 часов докладывал обстановку Верховному. Одновременно в Ставку и всем членам правительства по особому списку рассылалось второе боевое донесение.

 

Продолжение »