«Не верьте тем, которые пытались убедить вас, что музыкальное творчество есть холодное и рассудочное занятие. Только та музыка может тронуть, потрясти и задеть, которая вылилась из глубины взволнованной вдохновением артистической души.
Нет никакого сомнения, что даже и величайшие музыкальные гении работали иногда не согретые вдохновением. Это такой гость, который не всегда является на первый зов.
Между тем, работать нужно всегда, и настоящий честный артист не может сидеть сложа руки, под предлогом, что он не расположен. Если ждать расположения и не пытаться идти навстречу к нему, то легко впасть в лень и апатию.
Нужно терпеть и верить, и вдохновение неминуемо явится тому, кто сумел победить своё нерасположение. Со мной это случилось не далее как сегодня. Я писал вам на днях, что хотя и работаю ежедневно, но без увлечения. Стоило мне поддаться неохоте работать, и я бы, наверное, долго ничего не сделал.
Но вера и терпение никогда не покидают меня, и сегодня с утра я был охвачен тем непонятным и неизвестно откуда берущимся огнём вдохновения, о котором я говорил вам и благодаря которому я знаю заранее, что все написанное мною сегодня будет иметь свойство западать в сердце и оставлять в нём впечатление. Я думаю, что вы не заподозрите меня в самохвальстве, если я скажу, что со мной очень редко случаются те нерасположения, о которых я говорил выше. Я это приписываю тому, что одарён терпением и приучил себя никогда не поддаваться неохоте.
Я научился побеждать себя. Я счастлив, что не пошёл по стопам моих русских собратов, которые, страдая недоверием к себе и отсутствием выдержки, при малейшем затруднении предпочитают отдыхать и откладывать. От этого, несмотря на сильные дарования, они пишут так мало.
Вы спрашиваете меня, как я поступаю относительно инструментовки. Я никогда не сочиняю отвлечённо, т. е. никогда музыкальная мысль не является во мне иначе, как в соответствующей ей внешней форме.
Таким образом, я изобретаю самую музыкальную мысль в одно время с инструментовкой. Следовательно, когда я писал Скерцо [Четвёртой] симфонии, то представлял себе его именно таким, каким вы его слышали. Оно немыслимо иначе, как исполняемое pizzicato. Если сыграть его смычком, то оно утратит решительно все. Это будет душа без тела; музыка его утратит всякую привлекательность.
Относительно русского элемента в моих сочинениях, скажу вам, что мне нередко случалось прямо приступать к сочинению, имея в виду разработку той или другой понравившейся мне народной песни.
Иногда (как, например, в финале [Четвертой] симфонии) это делалось само собой, совершенно неожиданно...»
Чайковский П.И., Из письма к Н.Ф. фон Мекк от 5 марта 1878 г. / О Композиторском мастерстве: избранные отрывки из писем и статей, М., «Государственное музыкальное издательство», 1952 г., с. 49-52.
