Отказ Японии от огнестрельного оружия как технологический регресс

«Мы по умолчанию считаем, что полезные приёмы производства, будучи однажды освоенными, продолжают жить до той поры, пока их не сменят более совершенные. На самом деле эти приёмы нужно не только освоить, но и непрерывно применять, а это тоже зависит от множества непредсказуемых факторов. Любое общество в своей динамике переживает особые процессы (моды, поветрия), в ходе которых либо экономически бесполезные вещи на какое-то время приобретают высокую ценность, либо, наоборот, полезные вещи обесцениваются. В наши дни, когда почти все общества планеты связаны друг с другом, мы неспособны вообразить, что такое поветрие способно где-либо привести к полному забвению важного элемента практического знания. У общества, отвернувшегося от какой-нибудь эффективной технологии, остаётся возможность наблюдать её у соседей и через какой-то срок овладеть ею повторно из чужих рук (или, в случае неудачи, стать жертвой военной экспансии).

Однако в изолированных обществах поветрия бывают фатально устойчивыми.

Знаменитый пример такого поветрия - отказ Японии от огнестрельного оружия. Эта новинка впервые достигла японских берегов в 1543 г. вместе с прибывшими на китайском грузовом судне двумя португальскими авантюристами, которые были вооружены аркебузами (примитивными ружьями). Впечатлённые новым типом оружия, японцы вскоре основали его местное производство, значительно усовершенствовали его технологически и к 1600 г. владели наиболее крупным и совершенным арсеналом ружей во всём мире.

Однако в Японии существовали и свои факторы противодействия освоению новой технологии. В стране имелась многочисленная прослойка военных (самураи), оружие которых - стальные мечи - имело статус классового символа и произведения искусства (помимо того что помогало держать в повиновении низшие классы). До тех пор боевые столкновения в Японии выглядели как единоборства на мечах, участники которых сходились лицом к лицу, произносили церемониальные речи и считали делом чести драться по правилам.

Такое поведение становилось смертельно опасным перед лицом крестьянского войска, без всяких правил палившего по врагу. Помимо прочего, ружья были изобретением чужаков и скоро впали в немилость, как и всё иноземное в Японии после 1600 г.

Власти, опиравшиеся на самураев, начали с того, что ограничили производство огнестрельного оружия несколькими городами, затем запретили производить его без правительственной лицензии, затем стали выдавать лицензии только на ружья, производимые для правительства, и закончили тем, что сократили до минимума правительственный заказ, - как следствие, Япония практически вернулась в положение, когда у неё не было собственного огнестрельного арсенала.

Среди европейских правителей современной эпохи тоже попадались те, кто презирал огнестрельное оружие и пытался ограничить его применение. Однако такие меры не имели серьёзных перспектив в регионе, где любая страна, временно отказавшаяся от такой технологии, просто была бы завоевана вооружёнными ею соседями.

Если бы не густонаселённость и островная изоляция, Японии никогда бы не сошло с рук пренебрежительное отношение к новому мощному виду оружия. Её безбедное существование в отрыве от остального мира закончилось в 1853 г., когда визит американской эскадры коммодора Перри и вид кораблей, ощетинившихся пушками, заставили Японию вновь задуматься о налаживании оружейного производства.

Этот отказ от огнестрельного оружия вместе с отказом китайцев от океанского мореплавания (как, впрочем, и от механических часов и прядильных станков, приводившихся в движение мельничным колесом) представляют собой наиболее известные в истории примеры технологического регресса изолированных и полуизолированных обществ».

Джаред Даймонд, Ружья, микробы и сталь: судьбы человеческих обществ, М., «Аст»; «Corpus», с. 387-389.