Нарушение прав и интересов А.С. Пушкина вороватым издателем…
«Был в столице почтовый цензор Евстафий Ольдекоп, попутно издававший на немецком языке «Санкт-Петербургское обозрение». Издательское дело, состояние книжного рынка, да и законы на сей счёт он знал, наверно, лучше, чем ссыльный Пушкин. Этим и воспользовался.
17 апреля 1824 года цензор А. Красовский уважил просьбу своего коллеги и дал ему официальное разрешение выпустить пушкинскую поэму в переводе на немецкий, но с параллельной публикацией оригинала, - словно бы для наглядного доказательства высокого качества перевода. Цель Ольдекопа была очевидной: «Кавказского пленника» в продаже давно нет, книгу будут раскупать далеко не только немецкие читатели. Собственно, лишь оригинал и мог дать Ольдекопу коммерческий успех, - он это понимал и на это рассчитывал.
Слух о «плутне Ольдекопа» дошёл до Пушкина. Теперь уж о переиздании поэмы, конечно, и речи быть не могло. Это был откровенный грабёж беззащитного человека. «Не надобно же дать грабить Пушкина, - писал Вяземский Жуковскому. - Довольно и того, что его давят». Пушкин и сам не хотел оставаться безучастным: «Я должен буду хлопотать по законам», - сообщал он Вяземскому. Но - увы: когда его отец, Сергей Львович, действуя по поручению сына, обратился в Петербургский цензурный комитет с жалобой на действия Ольдекопа, оказалось, что почтовый цензор решительно никакого закона не нарушил - по той причине, что законов, охраняющих литературный труд и ограждающих права сочинителей, попросту не было.
Правда, комитет решил «дать знать г. Ольдекопу... впредь уже не позволять печатать никаких сочинений сына просителя без письменного позволения самого автора». Но это решение не только фактически «узаконяло» учиненный Ольдекопом грабёж, так как не возлагало на него никакой денежной или хотя бы моральной ответственности, но даже и на будущее ни к чему не обязывало ни его самого, ни ему подобных мошенников. Закона, возбраняющего самовольные перепечатки, по-прежнему не было, а решение Цензурного комитета, принятое при разборе конкретной жалобы, заменить его не могло. Да и само-то рассмотрение жалобы не имело под собой юридической базы, ибо, как сказано в том же решении, «в высочайше утвержденном Уставе о Цензуре нет постановления, которое обязывало бы Цензурный Комитет входить в рассмотрение прав издателей и переводчиков книг».
Единственный совет, который сочли за благо дать Сергею Львовичу, - это что «имеет он... преследовать Ольдекопа токмо разве яко мошенника». Но Пушкин на это, как он сам писал впоследствии Бенкендорфу, «не смел... согласиться из уважения к его званию и опасения заплаты за бесчестие».
Ваксберг А.И., Не продаётся вдохновенье, М., «Книга», 1990 г., с. 12-13.