Кавалергардский полк в Санкт-Петербурге

Первые кавалергарды в количестве 71 человека появились по инициативе Петра I в виде почётного конвоя императрицы Екатерины I, сформированного ко дню её коронования.

После воцарения Николая I одной из обязанностей гвардейских офицеров кавалергардского полка стала служба при дворе, а сами они превратились в телохранителей членов царской фамилии. 

Вспоминает бывший офицер полка: «Выходя в полк, мы все прекрасно знали, что жалованья никогда не увидим: оно пойдет целиком на букеты императрице и полковым дамам, на венки бывшим кавалергардским офицерам, на подарки и жетоны уходящим из полка, на сверхсрочных трубачей, на постройку церкви, на юбилей полка и связанное с ним роскошное издание полковой истории и т.п.

Жалованья не будет хватать даже на оплату прощальных обедов, приемы других полков, где французское шампанское будет не только выпито, но и разойдётся по карманам буфетчиков и полковых поставщиков. На оплату счетов по офицерской артели требовалось не менее ста рублей в месяц, а в лагерное время, когда попойки являлись неотъемлемой частью всякого смотра, и этих денег хватать не могло. Для всего остального денег из жалованья уже не оставалось.

А расходы были велики. Например, кресла в первом ряду театра стоило чуть ли не десять рублей. Сидеть дальше 7-го pядa офицapaми нашего полка запрещалось. Умение выпить десяток стопок шампанского в офицерской артели было обязательным для кавалергарда. Таков был и негласный экзамен для молодых - надо было пить стопки залпом до дна и оставаться в полном порядке. Для многих это было истинным мучением. Особенно тяжело приходилось некоторым молодым в первые месяцы службы, когда старшие постепенно переходили с ними на «ты»: в каждом таком случае требовалось пить на брудершафт. Некоторые из старших, люди более добродушные, сразу пили с молодыми на «ты», а другие выдерживали срок, и в этом случае продолжительность срока служила критерием того, насколько молодой корнет внушает к себе симпатию.

На празднике меня подозвал к себе старейший из бывших командиров полка генерал-адъютант граф Мусин-Пушкин и предложил выпить с ним на брудершафт. Однако после традиционного троекратного поцелуя он внушительно мне сказал: - Теперь я могу тебе говорить «ты», но ты всё-таки продолжай мне говорить: «Ваше сиятельство».         

Все праздники походили один на другой: после богатейшей закуски с водкой всех сортов и изысканного обеда или ужина стол ставился поперёк зала и покрывался серебряными жбанами с шампанским и вазами с фруктами и сластями. Сначала в зал входил хор трубачей, славившийся на всю столицу прекрасным исполнением даже серьёзной музыки. Русские военные капельмейстеры в русской гвардии были редкостью, и в нашем полку эту должность уже многие годы занимал «херр Гюбнер», носивший форму военного чиновника, но, конечно, не приглашавшийся к «барскому столу». Веселье не клеилось. Тогда вызывали полковых песенников и начиналось собственно «гуляние». Если песенники затягивают песню «Я вечор, моя милая, я в гостях был у тебя», то все офицеры нашего эскадрона встают, так как это эскадронная песня, и выпивают стопку шампанского. «Ты слышишь, товарищ, тревогу трубят», - заводят песенники, и тот же ритуал проделывают офицеры 3-го эскадрона, и так дальше. В интервалах между песнями поют бесконечные «чарочки» - всем по старшинству, начиная с командира полка, причём каждый должен выйти на середину зала, вытянуться, как по команде «Смирно!», с низким поклоном взять с подноса стакан шампанского, затем обернуться к песенникам и, сказав: «Ваше здоровье, братцы», - осушить стакан до дна. В эту минуту солдаты его подхватывают и поднимают на руках, он должен стоять прямо и выпить наверху ещё один стакан вина. Иногда поднимают по нескольку офицеров сразу, и тогда начинаются длинные речи, прославляющие заслуги того или другого эскадрона, того или другого офицера. А песенники должны держать «господ» на руках до команды «На ноги!» Бывало, весной уже светает - несколько офицеров сидят в бильярдной, куда доносятся звуки всё той же «чарочки», остальные продолжают пить в столовой. Однообразие, скука гнетут, многим хочется идти спать, но до ухода командира полка никто не имеет права покинуть офицерской артели.

Так на всех праздниках - полковом, каждого из четырёх эскадронов, нестроевой команды, на каждом мальчишнике, на каждом приёме офицеров других полков - круглый год и каждый год, а для некоторых, быть может, и всю жизнь... Никто не задумывается над тем, что эти «гуляния» шли вразрез с воинским уставом, каравшим нижних чинов за пьянство, и с военным законом, строже каравшим за преступление, совершённое в пьяном виде. Сломать эту традицию никто не смел или же не хотел. К тому же общие попойки были едва ли не главным связующим звеном в офицерской среде, а некоторые из полковых офицеров даже с солдатами знакомились благодаря вызову песенников и с удивлением замечали среди них то новых унтер-офицеров, то неоперившихся новобранцев. Лучшим песенником был запевала нашего эскадрона, лихой унтер-офицер Пурышев. Его за душу бравший баритон вызывал общие похвалы, ему подносили офицеры полные бокалы шампанского, и он пил и пил всё больше, до дня, когда я прочёл в приказе по полку о его разжаловании в рядовые за пьянство. Шесть месяцев спустя он был переведён в разряд штрафованных, а еще тремя месяцами позже - наказан розгами за «неисправимо дурное поведение». Так был погублен нами талантливый человек. Должен оговорить, что полк наш считался среди других полков скромным, а главное - «не пьющим», не то что лейб-гусары, где большинство офицеров разорялось в один-два года, или конная гвардия, в которой круглый год шли знаменитые «четверговые обеды» - уйти «живым» с такого обеда было нелегко.           

Зато на этих обедах устраивались крупные дела, раздавались губернаторские посты и даже казённые заводские жеребцы. Полк этот поставил из своей среды всё царское окружение, как то: министра двора - барона Фредерикса, гофмаршала - графа Бенкендорфа, князей Долгоруковых, Оболенских и даже директора императорских театров Теляковского. Большинство великих князей предпочитало служить или числиться в конной гвардии». 

Игнатьев А.А., Пятьдесят лет в строю, М., «Захаров», 2002 г., с. 86-89.

 

После революции 1917 года полк кавалергардов был расформирован…