Беттельгейм (Беттельхайм) Бруно

1903 год
-
1990 год

Австрия

Австрийский детский врач, психоаналитик.

В 1938 и 1939 годах он просидел в фашистских лагерях - сначала в Дахау, а затем в Бухенвальде. Как и Виктор Франкл, находясь в лагере, чтобы сохранить свою личность, Бруно Беттельгейм вёл научную работу: исследовал пути превращения человека в  «идеального заключённого».  Позже из его наблюдений родилась книга «Просвещённое сердце».

С 1940 году Бруно Беттельгейм жил и работал в США, где занимался детьми с психическими травмами и расстройствами.

Он высказал ряд ошибочных идей, связанных с природой аутизма.

 

«Сам Беттельгейм был сложным человеком. В своих работах он подчёркивал необходимость тёплого отношения к ребёнку, попыток понять его, чтобы даже дети с наиболее тяжёлой формой расстройства чувствовали, что могут развиваться в соответствии со своими внутренними побуждениями.
Этой философии следовали все сотрудники Ортогепической школы, кроме самого её руководителя.
Беттельгейм был деспотом, порой оскорблявшим своих студентов и сотрудников.
Вскоре после его смерти бывшие пациенты из школы написали о том, что иногда Беттельгейм выходил из себя, бил и унижал их. Недавно Ричард Поллак (Pollak, 1997) опубликовал уничтожающую критическую книгу о нём, ставшую бестселлером . У Беттельгейма были защитники (напр., Bernstein, 1990), но определённо противоречие между его философией и поведением действительно существовало.
Всё же Беттельгейм интересен нам не своими личными качествами. Мы изучаем наследие этого ученого, потому что его идеи, глубокие интуитивные догадки и его школа дали надежду на излечение детей с аутистическими расстройствами».

Уильям Крэйн, Теории развития. Секреты формирования личности, СПб, «Прайм-Еврознак», 2002 г., с. 412.

 

 

Новости
Случайная цитата
  • Ромен Роллан: цель написания романа «Жан Кристоф»
    «Я хочу изложить здесь некоторые мысли, побудившие меня начать и довести до конца среди окружавшего меня в Париже равнодушного или иронического молчания эту обширную поэму в прозе, ради которой, не считаясь ни с какими материальными препятствиями, я решительно порывал со всеми условностями, утвердившимися во французской литературе. Успех мало меня интересовал. Дело было не в успехе. Дело было в том, чтобы повиноваться внутреннему велению. На половине моей длинной дороги, в заметках для «Жан-Крис...