США
Сол Юрок / Sol Hurok – псевдоним Соломона Израилевича Гуркова, американского импресарио (служащий иммиграционной службы записал в его документах фамилию так: «Юрок»).
В 1906 году перехал из Украины в США.
В начале организовывал концерты для рабочих.
В 1921-1925 годах году Сол Юрок был организатором гастролей балерины Анны Павловой по США. Интересно, что его компания в это время называлась: «Несравненная Павлова».
Позже он был импресарио балерины Айседоры Дункан, певца Фёдора Шаляпина и т.п.
К 1940-м годам Сол Юрок стал крупнейшим американским импресарио.
В 1950-х годах – именно Сол Юрок был организатором американских гастролей трупп МХАТа; Большого театра (и многих его солистов отдельно); Мариинского театра; Ансамбля народного танца СССР; Хореографического ансамбля «Берёзка»; Театра кукол Сергея Образцова и т.п. В свою очередь, в СССР благодаря усилиям Сола Юрока, приезжали с концертами пианист Ван Клиберн и другие.
«Знаменитый импресарио Сол Юрок, вывозя Большой театр за границу, вскоре заметил, что, несмотря на приличные гонорары, многие балерины падают на сцене в голодные обмороки. Молодым женщинам хотелось купить для себя и своих близких модную одежду и парфюмерию, которых не было тогда в Москве, они отчаянно экономили на питании, ибо основную часть гонорара у них удерживали наши посольские работники, оставляя артистам гроши на карманные расходы».
Захаров М.А., Суперпрофессия, М., «Вагриус», 2000 г., с. 214.
«Юрок жил на энтузиазме. «Я - герой-идолопоклонник, - говорил он. - Я принадлежу к тому братству, которое заполняет проходы, выбегает на сцену и стоит, разинув рот и задрав голову, до последнего биса. Я один из той шумной толпы, что грубо прорывается в артистические уборные после каждого спектакля. Я - звездопоклонник!» «Не думаю, что он способен на искренность», - утверждала балерина Агнес де Милль, жена главного партнёра Юрока, Уолтера Прюда.
Вырвавшись на свободу после распада НККА, он в поисках свежих артистических сил обратил свой взгляд на восток, к земле, где он родился около семидесяти лет назад.
В середине пятидесятых годов бизнес с Россией считался опасным делом - человека могли за это арестовать как шпиона или внести в чёрный список как коммуниста. […]
Ему удалось совершить невозможное - завоевать доверие советских властей и их часто обиженных артистов.
Если ему казалось, что музыканты голодны - он кормил их за свой счёт; когда болваны-кагэбэшники вычитали из их суточных стоимость бесплатных завтраков, он потихоньку раздавал музыкантам наличные деньги.
«Мы чувствовали себя с ним как за каменной стеной, - вспоминала жена Ростроповича сопрано Галина Вишневская. - Он был достопримечательностью Нью-Йорка, и где бы вы с ним ни появились - в ресторане, шикарном магазине или в фойе великолепного отеля, - вы получали самые почтительные знаки внимания, не потому, что пришли с богатым и известным человеком, но раз с Юроком - значит, вы и сами личность».
В обход государственного музыкального агентства «Госконцерт» Юрок вёл переговоры напрямую с министром культуры - грозной госпожой Фурцевой. Когда Рудольф Нуриев сбежал на Запад, Юрок получил от Никиты Хрущёва личное разрешение продолжать представлять беглеца без ущерба для своих московских связей.
Он прикрывал тылы, поставляя пикантные новости о советском руководстве плохо информированным службам американской разведки».
Норман Лебрехт, Кто убил классическую музыку? История одного корпоративного преступления, М., «Классика-XXI», 2007 г., с.169-172.
«Мстислав Ростропович в интервью журналу Le Nouvel Observateur вспоминал, как, собираясь на двухмесячные гастроли в США, заранее отправил Юроку программу. Там, естественно, была только музыкальная классика, которую при всём желании ни с чем антисоветским связать невозможно, но в Министерстве культуры пришли в ярость: «Вы уже договорились о программе! Без нашего одобрения! По ка-кому праву? Вы никогда больше не поедете за границу! Составьте другую, и мы её рассмотрим!»
Ростропович прекрасно понимал, что имеет дело с публикой не только вздорной, но и тёмной. Поэтому он составил программу из никогда не существовавших в природе произведений: Сюита Баха № 9 (их всего шесть), Соната для виолончели Скрябина (хотя Скрябин ничего подобного не писал). Новая программа тут же была утверждена чиновниками и отправлена Юроку, который, естественно, всё понял и велел печатать афиши с первым вариантом.
Галина Вишневская пишет в своих воспоминаниях: «Надо было видеть его, когда он появлялся в зрительном зале, особенно с артисткой. Это у него было рассчитано до последней мелочи. Когда публика уже располо-жилась в креслах, за три минуты до начала, он делал небольшой променад. Он не шел с женщиной, а преподносил артистку сидящей в зале публике. Помню, что вначале я ужасно смущалась таких его «парад-алле» и старалась скорее бежать к своему креслу, а он крепко держал меня за локоть и не давал двигаться быстрее, чем нужно по его задуманному плану.
- Галиночка, куда же Вы так торопитесь? Дайте им на Вас полюбоваться, они же в следующий раз пойдут на Ваш концерт.
Он говорил Вишневской: «Ну что понимают Ваши комсомольцы? Моисеева надо завернуть в папиросную бумагу и так с ним разговаривать!» После концерта, когда смертельно уставшую знаменитость кто-то из почи-тателей приглашал на яхту или виллу и там вместо ужина кормил комплиментами и аперитивом с горсточкой орехов, Соломон Израилевич приходил на помощь: предлагал «тихонько сбежать» в любимый ресторан, где уже был заказан столик.
Советские артисты относились к нему с особой нежностью, потому что импресарио их кормил - в полном смысле этого слова. В те годы гонорары, которые артисты получали на Западе, государство отбирало, оставляя лишь 100 долларов за выступление звёздам и всего 10 - рядовым исполнителям. Майя Плисецкая вспоминала, как, предложив одному из коллег пообедать в кафе, в ответ услышала: «Не могу! Ем салат, а думаю, что жую ботинок сына!»
Зарубежные поездки становились источником всевозможных баек, которые гастролёры рассказывали на родине, а потом использовали в мемуарах. Чтобы сэкономить и привезти домой подарки, все эти Альберы, Батильды, маленькие лебеди и феи Карабос по вечерам распускали в стаканах для зубных щеток пакетированные гороховые супы и жарили на утюгах дешёвые собачьи бифштексы. Когда артисты включали одновременно несколько кипятильников, в отеле гас свет…»
Шерга Е., Гастрольных дел масер, журнал «Вокруг света», 2010 г. № 6, с. 168-169.
«Нуреев был польщён тем, что Юрок, необычайно популярный в США, выбрал именно его. Юрок рекомендовал ему дать такие-то и такие-то интервью, советовал мелькать в таких-то и таких-то ресторанах, появляться на определённых званых вечерах. Как ни странно, непокорный Рудольф охотно прислушивался к его советам. Привычный иметь дело со звёздами и их непомерными требованиями, Юрок всегда говорил: «Если они не капризничают, то мне таких и не надо. Это в природе большого артиста быть таким». Ну что ж, в случае с Нуреевым он вкусил этого сполна…»
Ариан Дольфюс, Рудольф Нуреев. Неистовый гений, М., «Рипол классик», 2014 г., с. 268.
«Он культивировал легенду о созвездии величайших артистов, которые ничего так не хотели в своей жизни, как удостоиться чести увидеть своё имя под словами: «С. Юрок представляет»».
Норман Лебрехт, Кто убил классическую музыку? История одного корпоративного преступления, М., «Классика-XXI», 2007 г., с.156.
Регистрация на конференц
Страница конференции во ВКонтакте: 
