Россия (СССР)
Русский литератор, наиболее известен, как муж-неудачник Марины Цветаевой.
В 1911 году Сергей Эфрон познакомился с будущей женой Мариной Цветаевой в «Доме поэта» Максимилиана Волошина в Коктебеле (Крым).
«С мужем встретились после нескольких лет разлуки в Берлине. И очень быстро Цветаева осознала, что их «довоенная и дореволюционная любовь» теперь - всего лишь «совместность» и не более того, да и себя она не пощадила: не пригодна она для тихого семейного счастья.
Но Эфрон, вне зависимости от её любовных увлечений, не устраним принципиально, он - её долг, её судьба. Он - навеки. Это она поняла умом и приняла сердцем сразу. С этим и жила. Даже тогда, когда ей стало прозрачно ясно: сама она уже больше не нужна ни мужу своему, ни дочери. Она для них - обуза. […] Когда их семья оказалась один на один с чисто бытовыми невзгодами, то сразу выяснилось, что Эфрон - рыцарь без шпаги.
Сражаться он умел только с бумагой, ни к какому практическому делу был не способен и на поверку оказался дилетантом во всем, человеком надёжным, но бесполезным и безвольным. Он стал не опорой, а обузой. И самое поразительное, что всё это абсолютно его не тяготило. Эфрон был твердо убеждён, что не он у Марины, а она у него на шее сидит, и он, падая от изнеможения, везёт этот тяжкий семейный воз. […]
Быстро раскусил Эфрона доброжелательно относившийся к Цветаевой M.Л. Слоним.
Он писал про него в своих воспоминаниях: «Как и многие слабые люди, он искал служения: в молодости служил Марине, потом Белой Мечте, затем его захватило Евразийство, оно привело его к русскому коммунизму, как к исповеданию веры».
Одним словом, Эфрон так и прожил свою жизнь, ничего не поняв в ней, он жил химерами, а химеры очень тонко вели его слабую натуру туда, откуда не возвращаются. Уже к 1930 г. стало ясно: Эфрон окончательно превратился в драматическую и одновременно жалкую фигуру «типичного неудачника». За что бы он ни брался, всё валилось из рук: издательская ли деятельность или попытка стать кинооператором. Всё неизменно разваливалось. И он вновь был не у дел. А семья - без средств.
Марк Слоним безусловно прав: слабый человек способен только служить, ему нужно место службы и нужен хозяин. Тогда он и слабым быть перестаёт. Менять же хозяев - тоже удел слабых. Поэтому Эфрон очень быстро убедил себя, что «белая идея» не может быть оторвана от реальной истории, а реальная история России - это Евразийство, а его идеи, в свою очередь, уже воплощаются в жизнь через строительство коммунизма в отдельно взятой стране. А это - его страна.
Такая вот примитивная, зато убаюкивающая рыцарскую совесть схема. Плюс беспросветная нужда. Она способна сдвинуть с любой идеи и взамен подставить ту, которая окажется под рукой. Да ещё его любимая сестра Елизавета Эфрон. Она - в СССР. Работает. Пусть она живёт в унизительной коммуналке, зато не голодает. Значит там, а не здесь, на Западе, строят правильную жизнь. Значит место его там. И он должен быть там...
Люди типа Эфрона были уже не в состоянии трезво оценивать происходящее, они ступенька за ступенькой спускались «по лестнице оправдания зла - вплоть до соучастия в нём». Последние закавыченные нами слова принадлежат Ирме Кудровой. Возражать ей мы не будем.
Вот эти ступеньки.
В 1925 г. Эфрон ещё с Добровольческой армией, он - раб Белой идеи, он - не приемлет Советскую Россию. А уже через год, в Париже, он вместе с другими своими единомышленниками затеял издание журнала «Вёрсты». В нём они уже ни белые, ни красные, они - евразийцы. Они были искренни в этой идее. И не понимали, что вносят явный раскол в русскую эмиграцию, ослабляют её. Более того, уж и вовсе им было невдомёк, что, не имея удостоверения сотрудников ОГПУ, они объективно работают на советские спецслужбы, ибо основная задача «заграничного отдела» ОГПУ как раз в том и состояла, чтобы расколоть эмиграцию и развернуть эти осколки в направлении Советского Союза.
Эфрон, а следовательно и Цветаева, в глазах эмиграции очень быстро становятся «большевиками». Уже с 1927 г. Эфрон непримиримый евразиец, сторонник левого, наиболее радикального его крыла, цель которого - установить живую связь с Россией путём открытого разрыва с культурными традициями Запада. Оставался всего один шаг, чтобы от идейных связей с большевистской Россией через публикуемые им в «Вёрстах» статьи перейти к деловым контактам с СССР через его «органы».
Как только к 1928 г. евразийское движение оформило свою идейную базу и даже умудрилось трансформировать её в идеологическую платформу, его руководство приступило к выработке практической политики в проложенном ими русле. Но коли называть вещи своими именами, то это уже дело не высоколобой гуманитарной интеллигенции, это дело иностранных агентов советских спецслужб. Они эту работу делали весьма успешно.
Первый реальный успех: раскол евразийства на два течения - левое и правое. Эфрон, само собой, левый. Он за максимальное сближение со страной Советов. Если б он был один, был бы волен на любые шаги. Но за ним - дети, за ним - Цветаева. Он сам с возбуждённо бьющимся от радости сердцем шел навстречу своей гибели и тянул за собой близких. И затянул... […]
В 1931 г. Эфрон пода`т прошение на получение советского паспорта. Думает: написал заявление, большевики умилятся от того, что бывший белогвардеец не просто режим их признал, но искренне пожелал сам строить коммунизм, и тут же выдадут ему желанную «краснокожую паспортину». Ан, нет. НЕ выдали. Но зато ясно дали ему понять: хочешь вернуться, отработай свои грехи перед нашей властью, выполни то, что тебе прикажут, а там посмотрим. […]
И с 1932 года Сергей Эфрон становится штатным сотрудником иностранного отдела ОГПУ. Правда, заявления о приёме на работу не писал и / о том, что он уже «в команде», не знал. Он добросовестно (как мог, а мог плохо) выполнял только отдельные поручения людей «оттуда», но кого конкретно - тоже не знал. По заданию ОГПУ он и создал «Союз возвращения», не понимая, что каждого члена этого союза ещё ждёт свидание со следователем.
Такие восторженные недоумки были бесценной находкой для советских спецслужб. […]
В 1936 году Эфрона подключили к активной борьбе с «международным троцкизмом». Это уже не политика. Это - терроризм и открытая уголовщина. Он соучастник похищения архива Троцкого в Париже (1936 г.), убийства в Швейцарии в сентябре 1937 г. бывшего советского агента, ставшего невозвращенцем, Н.М. Порецкого (Игнатия Рейсса); похищения в Париже (в том же месяце) председателя Русского общевоинского союза генерала Миллера».
Романовский С.И., От каждого по таланту, каждому – по судьбе, СПб, Изд-ву СПбГУ, 2003 г., с. 123-130.
Сергей Эфрон был расстрелян НКВД в 1941-году, так как Властям нужно быбо освободить тюрьмы в г. Москве...
Регистрация на конференц
Страница конференции во ВКонтакте: 
