Россия (СССР)
Русский поэт.
«24 апреля (а по новому стилю 7 мая) 1903 года в городе Казани в семье агронома Алексея Агафоновича Заболотского и его супруги Лидии Андреевны, в девичестве Дьяконовой, родился сын-первенец Николай. В году 25-м он, уже осознавши себя поэтом, сменил в своей фамилии тс на ц, а ударение перенёс с первого о на второе. То есть к имени своему смолоду подошёл как поэт, как звукописец, даже как преобразователь ритма...»
Т. Бек, Бессмертие перспективы – введение в книгу: Заболоцкий Н.А., Не позволяй душе лениться: стихотворения и поэмы, М., «Эксмо», 2008 г., с. 7.
«…в 1927 году Заболоцкий на вопрос о его отношении к Пастернаку ответил: «Я, знаете, не читаю Пастернака. Боюсь, ещё начнёшь подражать» (позднее, в своей автобиографии Заболоцкий вспоминал, что в юношеских стихах начала 20-х годов подражал «то Маяковскому, то Блоку, то Есенину»)».
Гинзбург Л.Я., Литература в поисках реальности: Статьи. Эссе. Заметки, Л., «Советский писатель», 1987 г., с. 136.
Позже поэт – по странному обычаю того времени – попал в тюрьму…
«Донос на Николая Заболоцкого написал в кровавом 37-м году его тезка малоизвестный литератор Николай Лесючевский, впоследствии, при Никите, занимавший долгие годы ответственный пост директора издательства «Советский писатель» и барственно решавший, кого печатать, а кого - нет.
Этот Лесючевский, которого Твардовский называл «патентованным мерзавцем», загубил многих писателей, в том числе и талантливого поэта Бориса Корнилова. В октябре 1958 года на Общемосковском собрании писателей, где слушалось дело Пастернака, проект об исключении великого поэта зачитал именно Лесючевский. (Вспоминается анекдот Пушкина о Ломоносове: «А вот отставим тебя от Академии», - пригрозил Шувалов. «Нет, - возразил великий человек, - скорее Академию отставите от меня».)
Будучи «консультантом НКВД», первый донос на Заболоцкого Лесючевский написал по заданию третьего Николая - энкаведешного палача Лупандина, имевшего 4-классное образование. В тюрьме Лупандин избивал кроткого и пухлого Заболоцкого страшно, чудовищно. Что он хотел узнать у поэта, писавшего о пышной севрюге в рыбной лавке, о русалках, улетающих в небо, об Иванове, целующем девку?
Между прочим, этот Лупандин, пережив сонмы своих жертв, мирно дожил до 1977 года, имея почётное звание персонального пенсионера союзного значения».
Кацура А.В., В погоне за белым листом, М., «Радуга», 2000 г., с. 122-123.
Вспоминает скульптор Э.И. Неизвестный: «К нам попадали стихи Заболоцкого из тюрьмы. Передавались скатанные бумажки, на блатном языке - «малявы», и я, как живая книга Брэдбери, обязан был их заучивать, так как папа не доверял бумаге ничего. И я заучивал и до сих пор помню, и когда Заболоцкий вышел из тюрьмы, я через Слуцкого встретился с ним, и на магнитофон начитал его тюремные стихи. Часть из них он потом напечатал. В юности Заболоцкий был женихом моей мамы, у них была большая любовь, но потом она встретила моего отца, и вышло, что вышло...»
Янкович Е., Бронзовый век Эрнста Неизвестного, журнал «Story», 2012 г., N 5, с. 34.
«В преждевременной смерти Заболоцкого безусловно виновата многолетняя ссылка, из которой он вернулся в 1948 году. Хотя перед смертью Заболоцкий успел получить и широкое читательское признание, и материальный достаток, компенсировать слабость здоровья это, разумеется, не могло. В 1955 году случился первый инфаркт, а 14 октября 1958 года его больное сердце остановилось навсегда.
«К смерти отец был внутренне подготовлен, - вспоминает сын поэта Никита Заболоцкий, - он лучше врачей знал, что жить ему осталось немного и в последний год жизни постоянно ожидал внезапной смерти, свойственной сердечным больным. Бумаги и рукописи его были всегда аккуратно собраны, всё лишнее, ненужное уничтожено.
И если он не успел собственноручно собрать и переплести последний вариант своего полного собрания стихотворений, то за несколько дней до смерти записал точные указания, как это следует сделать. К смерти отец пришёл успокоенным, как в отношении благополучия в семье, наступившего после временных семейных неурядиц, так и в отношении своей неизменной веры в социальный прогресс и лучшее будущее человечества...
Натурфилософские представления отца в известной степени защищали его от страха личного уничтожения. Идею бессмертия он развивал, исходя из ощущения целостности всего организма природы и постоянных метаморфоз, которым подвергается материя этого организма. Он считал, что человек - орган мышления природы, следовательно - её часть. И пока существует природа, он как один из её органов бессмертен. Растворившись в природе, он предполагал возникнуть вновь в любой её части - в листе, птице, камне, которые приобретают при этом хотя бы в небольшой степени его собственные свойства. Так же, как они уже вобрали в себя свойства других, ранее живших. Человек как будто проходит через ряд материальных форм, оставаясь самим собой. Но и оставленные материальные формы - не шелуха, не сброшенная змеиная кожа, а он же, но воплощённый в иные объекты природы. Таким образом, размышляя о жизни и смерти, отец воссоздавал в воображении мир, в котором часть в той или иной степени обладает свойствами целого. И в этом смысле все части (люди, животные, растения, минералы) родственны друг другу и как бы взаимопроникают друг в друга...
После смерти отца на его письменном столе остался лежать чистый лист бумаги с начатым планом:
1. Пастухи, животные, ангелы.
2.
Второй пункт остался незаполненным».
Лаврин А.П., Хроники Харона: энциклопедия смерти, Новосибирск, «Наука», 1995 г., с. 583-584.
Регистрация на конференц
Страница конференции во ВКонтакте: 
