Россия (СССР)
«Православие не есть спасение человека,
но спасение человечества»
А.С. Хомяков.
Русский офицер, изобретатель, публицист, религиозный философ - основатель славянофильства.
Изобрёл ротационный двигатель и дальнобойное ружьё, занимался практической медициной, внедрял сельскохозяйственные новшества.
Основа его учения - понятие «соборности», понимаемое им как общий принцип устроения бытия - гармоничное множество, собранное силой любви в «свободное и органическое единство». А.С. Хомяков противопоставлял соборности «ассоциативность» - то есть, лишь формальное, внешнее соединение отдельных элементов… Ход истории каждого народа определяется А.С. Хомяковым через соотношение начал «ассоциативности» и «соборности» в духовных началах каждой нации.
«А.С. Хомяков ввёл в русскую философию понятие соборности. Ни в какой другой философии такого понятия нет. Соборность - совпадение, слияние индивидуального и социального. В собор приходят все вместе, следуют общему ритуалу, но каждый остаётся самим собой, возносит к всевышнему свою персональную молитву, держит ответ перед ним за свои поступки, ожидая кары и воздаяния.
Хомяков был близок московскому кружку любомудров, который существовал в 1823-1825 годах.
Кружок носил преимущественно философский характер. В области эстетики «любомудры» выступали против эмпиризма и «критики вкусов», доказывая необходимость «единства теории изящного»».
Пушкин В.Г., О мудрости, СПб, «Геликон Плюс», 2011 г., с. 215.
«Ильей Муромцем, разившим всех, со стороны православия и славянизма, был Алексей Степанович Хомяков […] Ум сильный, подвижной, богатый средствами и неразборчивый на них, богатый памятью и быстрым соображением, он горячо и неутомимо проспорил всю свою жизнь. Боец без устали и отдыха, он бил и колол, нападал и преследовал, осыпал остротами и цитатами, пугал и заводил в лес, откуда без молитвы выйти нельзя,- словом, кого за убеждение - убеждение прочь, кого за логику - логика прочь. Хомяков был действительно опасный противник; закалившийся старый бретёр диалектики, он пользовался малейшим рассеянием, малейшей уступкой. Необыкновенно даровитый человек, обладавший страшной эрудицией, он, как средневековые рыцари, караулившие богородицу, спал вооружённый. Во всякое время дня и ночи он был готов на запутаннейший спор и употреблял для торжества своего славянского воззрения всё на свете - от казуистики византийских богословов до тонкостей изворотливого легиста. Возражения его, часто мнимые, всегда ослепляли и сбивали с толку.
Хомяков знал очень хорошо свою силу и играл ею; забрасывал словами, запугивал учёностью, надо всем издевался, заставлял человека смеяться над собственными верованиями и убеждениями, оставляя его в сомнении, есть ли у него у самого что-нибудь заветное. Он мастерски ловил и мучил на диалектической жаровне остановившихся на полдороге, пугал робких, приводил в отчаяние дилетантов и при всем этом смеялся, как казалось, от души. Я говорю «как казалось», потому что в несколько восточных чертах его выражалось что-то затаённое и какое-то азиатское простодушное лукавство вместе с русским себе на уме. Он, вообще, больше сбивал, чем убеждал. Философские споры его состояли в том, что он отвергал возможность разумом дойти до истины; он разуму давал одну формальную способность - способность развивать зародыши или зёрна, иначе получаемые, относительно готовые (т. е. даваемые откровением, получаемые верой). Если же разум оставить на самого себя, то, бродя в пустоте и строя категорию за категорией, он может обличить свои законы, но никогда не дойдет ни до понятия о духе, ни до понятия о бессмертии и пр. На этом Хомяков бил наголову людей, остановившихся между религией и наукой. Как они ни бились в формах гегелевской методы, какие ни делали построения, Хомяков шёл с ними шаг в шаг и под конец дул на карточный дом логических формул или подставлял ногу и заставлял их падать в «материализм», от которого они стыдливо отрекались, или в «атеизм», которого они просто боялись. Хомяков торжествовал! […] Я не думаю, чтоб кто-нибудь из славян сделал больше для распространения их воззрения, чем Хомяков».
Герцен А.И., Москва, Петербург и Новгород / Собрание сочинений в 8-ми томах, Том 5, М., «Правда», 1975 г., с. 234-236.
«Основатели славянофильства не оставили нам больших философских трактатов, не создали системы. Философия их осталась отрывочной, она передалась нам лишь в нескольких статьях, полных глубокими интуициями. […] В этом было что-то провиденциальное. Быть может, такая философия и не должна быть системой. [...] Они преодолели германский идеализм и западную отвлеченную философию верой в то, что духовная жизнь России рождает из своих недр высшее постижение сущего, высшую, органическую форму философствования. Первые славянофилы убеждены были, что Россия осталась верна цельной истине христианской церкви, и потому свободна от рационалистического рассечения духа. Русская философия должна быть продолжением философии святоотеческой. Первые интуиции этой философии родились в душе Киреевского, Хомяков же был самым сильным её диалектиком».
Бердяев Н.А., А. С. Хомяков. М., «Путь», 1912 г, с. 114-116.
«Идею соборности Хомяков разрабатывает и онтологически как метафизическую реальность, и с гносеологической стороны. Лейтмотив его критики западных раскольников (католиков и протестантов) - в постоянно модифицирующемся повторении одной и той же мысли: истина открывается свободному исканию многих душ, объединенных благодатью любви.
Вот почему раскол, сознательный разрыв уз духовного товарищества, есть начало лжи и непрестанного лицемерия, призванного сохранить видимость благолепия, елеем слов прикрыть неприглядное поведение. Н. А. Бердяев (1874-1948), через полвека после смерти Хомякова написавший о нём книгу, упрекал его в недостаточной объективности по отношению к Западу вообще и к католицизму в частности. Напомним только два факта: страшный погром, который учинили в Константинополе крестоносцы «по дороге в Святую землю», и полное бездействие западного христианского мира четверть тысячелетия спустя, когда Магомет II загодя и не торопясь готовил последний штурм православной твердыни Востока. Коллектив искателей истины, объединенных любовью! Разве это не модель идеального научного сообщества? Понимаю, Хомяков имел в виду транссоциальную реальность Церкви. Но что нам мешает считать вселенскую Церковь небесным прообразом любого объединения людей на духовной основе, духовного «суперорганизма»? Метафизическая реальность властно указывает на социокультурный идеал, служащий масштабом оценки текущей действительности. Таков практический смысл православной философии науки. А.С. Хомяков вводит в теорию познания принцип верующего разума, который позволяет наполнить абстракции субъект-объектного отношения бытийственным содержанием, то есть связывает гносеологию и онтологию в действительное единство, разорванное в «Критике чистого разума» Канта».
Киссель М.А., Метафизика в век науки: опыт Р. Дж. Коллингвуда, СПб, «Искусство-СПб», 2002 г., с. 237-238.
«Алексей Степанович Хомяков представлял собой тип «всесторонне развитого дилетанта». Чего он не знал? Не было науки, в которой Хомяков не имел бы обширнейших познаний, о которой не мог бы вести продолжительного разговора со специалистами... И в то же время писал он проекты об освобождении крестьян, распределял границы американских республик, указывал дорогу судам, искавшим Франклина, анализировал до мельчайших подробностей сражения Наполеона, читал наизусть по целым страницам из Шекспира, Гёте или Байрона, излагал учение Эдды и буддийскую космогонию».
Цитируется по книге: Зеньковский В.В., История русской философии, в 2-х томах, Том 1, М., «Академический проект», 2001 г., с. 95-96.
В семье А.С. Хомякова было 9 детей.
В русле идей А.С. Хомякова работали: Л. П. Карсавин, В.С. Соловьёв, Е.Н. Трубецкой, П.А. Флоренский, С.Л. Франк и многие другие.
Регистрация на конференц
Страница конференции во ВКонтакте: 
